100 страниц истории. 10 страница.

В преддверии юбилея публикуем «100 страниц истории», посвященной 💯летию техникума.

А вы знали, что М.Е. Салтыков-Щедрин был вице-губернатором Рязанской губернии🤫🤫
10 страница.

        «Невозможно понять историю России без помощи Щедрина – самого правдивейшего  свидетеля нашей духовной нищеты  и неустойчивости…», — писал в своё время Максим Горький.

Что было отпущено ему судьбой? Великий литературный талант, редкие   административные способности и бесконечная любовь к своей родине. Окончив знаменитый Царскосельский лицей, задуманный Александром I как кузница высших управленческих кадров, он уже в 18 лет поступил на государственную службу, на   которой с небольшими перерывами провёл около четверти века. Эта сторона его жизни неизменно замалчивается, и несправедливо, ибо по своей эффективности она вполне сравнима с результатами его литературного труда.

  Михаил   Евграфович  Салтыков  не был  типичным чиновником. Сегодня в подобное трудно поверить: писатель–сатирик, вызвавший гнев в правительственных  кругах  публикацией остросоциальных  повестей «Запутанное дело» и «Противоречия», подвергшихся аресту.  Его отправляют в ссылку за вольнодумство — «вредное  направление и стремление   к  распространению революционных идей, потрясших  всю Западную Европу». Спустя несколько лет был принят на государственную службу.   Салтыков занял солидную должность чиновника для особых поручений при вятском губернаторе Николае Семёнове.

 Семёнов в свое время был директором Рязанской мужской гимназии №1. Он был к писателю-сатирику расположен весьма благосклонно. Очевидно, благодаря его хлопотам   6 марта 1858 года тридцатидвухлетний Салтыков получил назначение в Рязань на должность вице-губернатора.

 Незадолго до этого   события, в 1856 году, Михаил Евграфович  женился на дочери вятского  вице-губернатора  Елизавете Болтиной. Семья очень нуждалась в средствах, и поэтому назначение на высокую должность в Рязань воспринялось Салтыковым как   невиданное благо.

В апреле 1858 года чиновный  люд  губернской Рязани был взволнован: из «самого Петербурга» ждали приезда нового вице-губернатора  –  чиновника особых поручений  VI класса Министерства внутренних дел М.Е. Салтыкова.

Поселился Салтыков в доме  купца Морозова на правом берегу Лыбеди, возле Каменного моста. Усадебный дом находился на углу улиц Астраханской и Николодворянской (ул. Ленина, 42/24).  Напротив, на другой стороне  улицы, стояло    красивое, классического стиля здание Рязанской первой мужской гимназии, где много лет служил директором Н.Н. Семёнов.

Появление Салтыкова в Рязани многих огорчило. Известный деятель Главного   комитета по крестьянскому делу Я.И Ростовцев сказал вновь назначенному рязанскому губернатору Михаилу Карловичу Клингенбергу:  «Ну, очень рад, мой  милый, очень рад  за тебя … одно жаль,  вице-губернатора  к тебе назначили  какого! Пишет всё эти   губернские очерки — человек беспокойный!

Один чиновник, не брезговавший доброхотными даяниями, даже чувств лишился, когда узнал, что вице-губернатором назначен автор «Губернских очерков». Другие поникли головами после первой же встречи с Салтыковым. Он прибыл без предварительного о том, оповещения, так что  швейцар даже пытался задержать его и расспросить, по какому делу он явился. Узнав, что он вице-губернатор, старик испугался, ожидая, по меньшей мере, разноса, но его высокоблагородие хмуро проследовал в свой  кабинет, где предупредил собравших чиновников, что взяточников он у себя не потерпит и чтобы его не пытались провести  канцелярским крючкотворством: «Я гусь старый, стреляный!»

Он был назначен на эту должность при весьма неординарных обстоятельствах. Ранее молодой чиновник служил в Вятке и такого там насмотрелся, что не мог не взять на перо. К этому времени он был известен читающей публике под псевдонимом  Н. Щедрин как   автор   «Губернских очерков», где едко и зло была показана жизнь провинциального дворянства и чиновничества.  Его «Губернские очерки» потрясли всю читающую Россию и вызвали гнев «верхов»: «Да он властей не признает!» Крамольным лицом не возмутилось лишь первое лицо государства. Александр II сказал: «Пусть этот господин отправляется куда-нибудь в губернию и делает все, как пишет, как считает правильным».

            М.Е. Салтыков, прибыв в Рязань, был полон иллюзий о возможности изменения   существующих в России порядков с помощью действий государственной власти. Для этого было необходимо навести порядок  в самом административном механизме, чем и начинает заниматься вице-губернатор с большой энергией. Решительно,   бескомпромиссно и последовательно   он   проводит чистку  губернских учреждений  от людей, не способных к исполнению служебных обязанностей, взяточников.

           Второе основное  направление усилий Салтыкова-администратора было связано с его желанием  облегчить участь мужика и,  прежде всего,  оградить его от помещичьего самовластия, принимавшего зачастую формы уголовно-преступных деяний. Он принимает целую серию мер по привлечению к ответственности помещиков-истязателей, насильников, грабителей своих крепостных. Решительно наказывает и тех из губернских чиновников, кто занимается укрывательством преступников.

            Умных людей также мало, как и порядочных. С новым вице-губернатором Рязани повезло. Он отличался редким умом, неподкупностью и завидным трудолюбием. Объясняя брату Дмитрию свое долгое молчание после переезда в Рязань, он пишет 20 июля 1858 года: «Я живу здесь не как свободный человек, а в полном смысле слова как каторжник, работая ежедневно, не исключая и праздничных дней, не менее 12 часов».

            Обстановка, которую он застал в славном граде Рязани, удручала.  В своих письмах Михаил Евграфович писал: «Подобного запущения и запустения я никогда не предполагал, хотя был приготовлен ко многому нехорошему… Уже одно то, что в месячной ведомости показывается до двух тысяч бумаг неисполненных, достаточно покажет тебе, в каком плачевном состоянии находится здешнее губернское управление. Подобного скопища всякого рода противозаконий и бессмыслия вряд ли можно найти, и вятское плутовство есть не более как добродушие по сравнению с плутовством рязанским». Салтыков намеревался призвать к ответу тех, кто учинил в губернии  беспредел.

            В Рязанском архиве хранится немало документов, свидетельствующих, сколь ревностно нес свою службу новый вице-губернатор.

        Михаил Евграфович повел дело круто:  принялся настойчиво бороться с волокитой в рассмотрении дел, пытаясь реформировать все делопроизводство. Уйдя в работу с головой, Салтыков потребовал от подчиненных трудиться сверхурочно: с 8 утра до 11 вечера. Вместо коротких наездов для подписывания бумаг он заявлялся в губернское правление с утра и часов до четырех основательнейшим образом знакомился с подаваемыми ему бумагами, проверял верность изложенных фактов и зачастую заново пересоставлял неясно и даже безграмотно изложенные записки, резолюции и доклады.

       Своим характером он часто ставил подчиненных в тупик. Выведенный из себя непонятной бумагой, он не скупился на бранные слова и гневно кидал её через стол, а на завтра канцелярия с изумлением слушала рассказ экзекутора губернского правления.

       По заведенной традиции экзекутор прибыл утром с рапортом на квартиру к Салтыкову, несмотря на жестокий буран. Когда продрогший и облепленный снегом старик вошел в кабинет, Михаил Евграфович так и кинулся ему навстречу, думая, что случилось что-то необычное, и был страшно поражен, узнав, что тот явился лишь затем, чтобы произнести трафаретную фразу: «В губернском правлении все обстоит благополучно…»

«Батюшка, —  расстроенно  сказал он, — да разве я сам не знаю, что там ни мятежа, ни глада, ни мора быть не может?! Что вас угораздило в такую непогоду! Ведь вы весь дрожите! Чаю и рому!» Последние слова он прокричал прислуге. Экзекутор онемел: он был не столь осчастливлен, сколь напуган таким необычным приемом у второго лица в губернии. Несмотря на все отнекиванья старика, Салтыков отправил его назад в крытом возке со строгим наказом по таким пустякам не являться.

         Долго пережевывали такие случаи в губернских гостиных, пока вице-губернатор какой-нибудь новой своей выходкой не заставлял оставить в покое предыдущую.

         Рассердившись на медлительность делопроизводства, Салтыков распорядился, чтобы чиновники работали по вечерам. Инспектор местного воспитательного заведения выступил в «Московских ведомостях» против пренебрежения к трудовой жизни большинства бедных чиновников. Салтыков не только отменил свое залихватское предписание, но ещё и поблагодарил автора статьи.

         Однако главные толки и нарекания вызывало поведение вице-губернатора, когда возникали какие-то конфликты в деревне. Почти неизменно Салтыков становился на сторону крестьян. Он терпеливо пояснял сослуживцам, что наэлектризованные смутными и противоречивыми слухами об освобождении крестьяне могут быть приведены в волнение, и только злонамеренные люди относятся к этому без снисхождения. Его нисколько не удивляло и не возмущало, например, что уже летом 1858 года крестьяне не вызывали никакой охоты унавоживать землю «на том основании, что неизвестно, где чья   земля будет».

          А как-то, разгорячившись, вице-губернатор даже произнес фразу, которую в местном обществе передавали с таким же испугом, как если бы она содержала весть о конце  мира:  «Я не дам в обиду мужика! Будет с него, господа… очень, слишком даже будет!»

          И добро бы, это были слова, но Салтыков хладнокровно возбуждал уголовные дела против помещиков, истязавших своих крепостных. Вот, как он нелестно отзывался о княгине Черкасской: «Эта баба – самая гадкая во всей Рязанской губернии, а здесь довольно-таки гнусных баб. Она на нас беспрестанно ябедничает, что возмущает крестьян».

         По инициативе Салтыкова было начато  и нашумевшее дело помещицы Кислинской.  До вице-губернатора дошли сведения о том, что два крестьянских мальчика, находившиеся у неё в услужении,  пытались покончить с собой.  По   слухам, причиной страшного отчаяния ребят стали жестокие наказания, которым подвергала их хозяйка.   Помещица  сильно  избила их розгами за неповиновение. Оба попали в больницу, где один   в тяжелых мучениях скончался. Власти были на стороне Кислинской и, как могли,  затягивали расследование. После отъезда вице-губернатора из Рязани, дело было закрыто, а помещица оправдана.

           Помещики, привыкшие к своему законному праву владеть чужими душами, не воспринимают уже самоуправство и произвол как зло, как ненормальность. Нравственные ценности в этом мире оказываются до страшного безобразия  искаженными: «Самые же фарсы служили как бы оселком для обнаружения своего рода остроумия, которого кровавости никто не замечал, своего рода  изобретательности, которой ехидства никто не подозревал. Рязанский вице-губернатор чувствовал, что «рвения к освобождению крестьян незаметно никакого, а напротив, слышен всюду плач и скрежет зубовный».

           На посту вице-губернатора в Рязани Михаил Салтыков раскрыл два весьма крупных факта злоупотреблений – так называемые «Хлудовское дело» и «Скопинское дело».

           Первое из них было связано с именем фабрикантов Хлудовых, владельцев   бумагопрядильной фабрики в Егорьевске Рязанской губернии (с 1929 года город входит в состав Московской области).                                    

      Хочется   отметить,   что, прослеживается  связь   фабрикантов   Хлудовых  с историей   здания  Дома Трудолюбия. Это заведение  существовало в   Рязани  с  1822  по  1918 гг. на улице Семинарской. Братья  Хлудовы (Алексей Иванович и Герасим Иванович)   оказывали помощь этому богоугодному заведению. В 1872 году поставили 100 теплых одеял, а также пожертвовали книги духовного содержания для  библиотеки Дома Трудолюбия. Сейчас здание Дома Трудолюбия, являющееся  памятником архитектуры, занимает Рязанский филиал ПГУПС.

      В свое время в «Русском вестнике», Егорьевская мануфактура братьев Хлудовых удостоилась восторженного панегирика. Корреспондент писал о «мирном убежище прядильного искусства», которое «заслуживает полного сочувствия, поддерживая многочисленные бедные семейства не простым подаянием, но платою за труд, всегда облагораживающей, всегда благодетельной».

          Как показала проведенная проверка, в основном на фабрику Хлудовых рабочие набирались из вольноотпущенных крестьян. Следствие вскрыло факты, когда бывшие хлебопашцы, получившие от помещика вольную, скупались фабрикантами «с их семействами до грудных младенцев, подобно неграм… в полнейшую кабалу». Было выявлено множество подложных документов и контрактов, заключённых без ведома самих крестьян. В своей статье «Еще скрежет зубовный» Салтыков называет «Хлудовское дело» «аферой, основанной на человеческом мясе». По итогам следствия замешанные в афере помещики и чиновники были преданы суду.

           Второе громкое дело, связанное с банком Рыкова, походило на современные махинации хорошо всем известного Сергея Мавроди. «Народился благодетельный финансист для России…»  — писал в «Пёстрых письмах»  сатирик, и живёт этот финансист в граде Скопине-Рязанском и оттоле на всю Россию благодеяния изливает… И  «банка» такая при господине Рыкове выстроена, которая у одних берет деньги, а другим выдаёт, в Скопин-град за всё про всё отвечает… Город не город и село не село. Жителей – десять тысяч. И в том числе две тысячи кредиторов.  Поселились в слободке, чтобы жить поближе к процентам, и уповают». Действительно, Рыков обещал вкладчикам   неслыханно высокие проценты по вкладам для того времени 6-7 %. Реклама сделала свое дело: в  Скопин хлынули деньги со всей России. Но вкладчики обещанных процентов не получили. По настоянию  Салтыкова, было заведено уголовное дело в связи с рыковской аферой.

           Все эти действия  Салтыкова породили по отношению к нему активную ненависть губернской чиновничьей верхушки и помещиков. Вице-губернатор был окрещен ими «вице-Робеспьером», а его списки уволенных с государственной службы – «проскрипциями  Салтыкова».

            Время было напряженное: готовилась отмена крепостного права, реформы. Старое   сопротивлялось новому. А тут появился «человек с убеждениями». Такой тип людей  всегда вызывает раздражение. Особенно, если еще и активно действуют. В то время в Рязани выходила мирная газета «Рязанские губернские ведомости» с отделом «Неофициальная часть». Новый вице-губернатор вызвался быть редактором этого отдела и, конечно же, повернул его по-своему. «Неофициальная часть» стала перепечатывать острые материалы из центральных газет и журналов, стоящих на передовых позициях своего времени, распространять идеи, которые могут, по мнению губернского дворянства, вызвать опасное брожение умов. Салтыков-Щедрин вынужден был уйти в тень, передав редакторство человеку, разделявшему его взгляды. Так что дух отдела остался прежним, щедринским.  Пресса должна формировать общественное мнение. Салтыков это понимал.

            За три месяца до появления в Рязани нового вице-губернатора в городе открылась Публичная библиотека. Салтыков сразу же вошел в число её попечителей. «Неофициальная часть» губернской газеты  постоянно рассказывала читателям о работе библиотеки, об открытии библиотек в уездах, подчеркивая при этом, насколько необходимы  просветительство, распространение в обществе передовых знаний, взглядов, идей.

            Не найдя поддержки со стороны вновь назначенного губернатора Рязани Муравьева Николая Михайловича (1859 — 1862), Салтыков оставляет службу в нашем городе в апреле 1860 года.

          В свое первое пребывание в Рязани М.Е. Салтыков-Щедрин пишет и дорабатывает ранее написанное, вошедшее затем в циклы «Невинные рассказы» и  «Сатиры в прозе»: сказ «Развеселое житье», рассказ-памфлет «Наш дружный хлам», рассказы «Гегемониев», «Зубатов», «Госпожа Пайдекова», комедия «Соглашение», сцена «Недовольные», памфлет «Скрежет  зубовный», «Еще скрежет зубовный», очерк «Литераторы-обыватели»,  рассказ  «Миша и Ваня».

        Рязанский период значителен в творческой биографии великого сатирика  прежде всего тем, что здесь он обогащается громадным запасом впечатлений и материалов, которые затем будут использованы им во многих произведениях. Наблюдая над русской действительностью, в творческом сознании писателя  возникает  образ города  Глупова. Рязанские впечатления отразились  впоследствии  в «Помпадурах и  помпадуршах».

         Второй период пребывания М.Е. Салтыкова в Рязани (ноябрь 1867 – июнь 1868) в должности управляющего губернской Казенной палатой в литературно-творческом отношении знаменателен тем, что здесь писатель начинает создавать «Письма о провинции» — один из самых значительных своих художественно-публицистических циклов. В Рязани  Салтыковым-Щедриным создано три «Письма» и начата работа над четвертым. Публикация первых  «Писем» в «Отечественных записках» вызвала в Рязани резкую реакцию и среди местных консерваторов, и среди  либералов.

          Граф Шувалов, начальник третьего отделения и шеф жандармов, на основании жалобы Рязанского губернатора докладывает царю, что Салтыков постоянно обращал на себя внимание высшего правительства как чиновник, проникнутый идеями, не  согласными с видами государственной пользы». На основании этого доклада  Александр II  в июне 1868 г. увольняет М.Е. Салтыкова в окончательную отставку. Таким образом, Рязань стала последним местом административной деятельности писателя.

              Рязанский  краевед и журналист А.В. Чечнева отмечала в своей книге    «Салтыков-Щедрин в Рязани», что наш город «со всей своей исторической самобытностью, рельефным своеобразием дал много материала М.Е. Салтыкову-художнику, летописцу общественной жизни».

           «Вообще, Рязань по наружному своему виду принадлежит к лучшим губернским городам», — писал М.Е.Салтыков.

История

#рязаньпгупс #пгупс #100страницистории #рязань #железнодорожныйколледж